Автор: Елена Родионова, Кировская обл.
Здравствуйте, дорогие «Приключения. Тайны. Чудеса»! Я уже несколько дней хожу под впечатлением одной удивительной истории! Не знаю, поверите вы ли ей, но рассказчица этой истории уверяет меня, что так все и было.
Начну издалека. Я – социальный работник, обслуживаю женщин преклонного возраста. Одна из них, тетя Нина, 1930 года рождения – человек редкой доброты и мудрости. Живет тетя Нина в очень старой, удаленной от больших дорог деревне. По ее словам, в начале 20 века деревня эта была большой, с крепкими хозяйствами, и почти в каждом доме водились колдуны и знахари.
С детства моя бабуля приучила меня ходить в церковь. Вот тетя Нина частенько и просит меня поставить в церкви свечку за упокой души Ольги, своей тетки, умершей давным-давно, еще молодой девушкой. Мне всегда было интересно, что же с этой Ольгой случилось, почему она умерла такой молодой – и однажды я спросила об этом тетю Нину. И вот что тетя Нина поведала мне – а ей, в свою очередь, рассказала ее мама.
Жила в деревне девушка, младшая сестра тети Нининой мамы. Звали ее Ольга, и была она красоты неописуемой: толстые косы до пояса, светло-карие глаза с ресницами пушистыми, как брюшко у шмеля, точеные ножки, тоненькая талия… На вечорках все парни глаз не могли оторвать от Оли, но сама она любила только одного – скромного парня Диму, не красавца, но на все руки мастера. Все парни знали про эту любовь, завидовали Диме, но разрушать его счастье не хотели. Все – кроме одного воздыхателя, который отступать не собирался.
Звали этого воздыхателя Васькой-гармонистом. Парень нагловатый, вихрастый, многим девчонкам он разбил сердца, но жениться хотел только на Оле. Но тут, как говорится, нашла коса на камень. Все Васькины ухаживания отвергала Оля, ничего не получалось у горе-жениха. Отчаявшись, он рассказал о своей беде матери – а та решила уговорить Олю своим способом. Как только она не упрашивала пойти за своего сына, каких золотых гор не обещала, чуть на колени не бросалась! Ничего не помогло – отказалась Ольга выйти за Ваську. Сказала, что любит только своего Диму, и на осень свадьба у них назначена.
Как услышала это Васькина мать – зашипела, точно змея: «Ну и иди за своего Димку – родишь от него не ребенка, а лягушонка!». Ольга посмеялась над глупыми угрозами да и выкинула злые слова из головы. Не до того ей было – думали они с Димой о предстоящей свадьбе, были неразлучны, не могли друг на друга налюбоваться, словно чувствовали, что недолго их счастье продлится.
Так вскоре и вышло. В деревне наступила жаркая пора, сенокос. Трудились все от мала до велика, от зари до зари — благо погода была как на заказ, знойная да солнечная. В один такой жаркий полдень Дима с парнями пошел купаться на Вятку, нырнул – и обратно уже не вынырнул. Говорили, что попал он на отмель и сломал себе шею. Никто не мог в это поверить: Дима отлично плавал, с раннего детства на реке, а тут такая глупая смерть.
Словно огромная черная птица закрыла Олю своим крылом: враз сникла она, румянец пропал, глаза провалились и походили на глаза больной собаки. Вся деревня боялась за ее рассудок, переживала – один лишь беспутный Васька со своей матерью в открытую радовались и ухмылялись: «Что, не довелось на свадьбе погулять? Теперь-то ты от нас никуда не денешься!».
Прошло два месяца со смерти Димы, наступила пора, на которую была назначена когда-то свадьба… И начало твориться с Олей что-то неладное: замучили страшные боли в животе. Приступы были короткие, но невыносимые, вся округа слышала жуткие Ольгины крики. Было такое чувство, что внутри Ольги поселилось какое-то существо и теперь изо всех сил рвется прочь из Ольги, просится наружу. Оля металась, серела лицом, покрывалась потом, а потом без сил проваливалась в беспамятство. Ольгин отец не знал, как помочь любимой дочери. В доме постоянно менялись фельдшеры и знахари, что-то советовали, но Ольге не помогало ничего. И, наконец, отец где-то нашел самую старую знахарку.
Знахарка поговорила с Ольгой, сварила какой-то странный отвар… На все вопросы взволнованных родителей отвечала так: «Во время сенокоса Ольга ваша пила воду из лужи – вот и заразилась неизвестной вашим врачам болезнью. На сносях ваша дочка, но я ей вызову роды». Оторопелые родители замолчали, а знахарка напоила Олю своим горьким отваром. Прошло несколько часов – и Оля начала так страшно кричать, что отец ее не мог слышать этих криков, зажимал уши руками. Ольга и впрямь кричала так, как кричит женщина, не могущая разрешиться от бремени. И вдруг наступила тишина – а потом ее нарушил еще чей-то вопль. Родители Ольги вбежали в комнату: бабка-колдунья с выкатившимися глазами стояла и не могла произнести ни слова от ужаса, лишь палец ее показывал в угол комнаты, за комод.
Олина мать схватилась за сердце, а отец – за веник. Он, словно одержимый, хлестал по полу, пытаясь убить выпрыгнувшую из-за комода крупную лягушку с огромными глазами. Лягушка прыгала по комнате, издавая нечленораздельные звуки, похожие то на храп, то на стон, а глаза ее внимательно, осмысленно разглядывали всех собравшихся – совершенно не по-лягушачьи! Совершенно очумевший отец схватил-таки это существо, выбежал из дома и начал топить в бочке с водой. Лягушка вырывалась, пыталась выскочить из бочки, громко кричала – но, в конце концов, обессилив, утонула.
Отец вернулся в комнату дочери. Бедная Ольга лежала в лихорадке, щеки пылали, в глазах плясал огонь… Промучилась она неделю, а потом уснула вечным сном. В гробу Оля вновь была прекрасна, как живая: на губах играла улыбка, на щеках – румянец. «Видно, — говорили люди, — встретилась она на небесах со своим Димой! Недолгой была их разлука, но теперь-то они снова вместе – уже навсегда!».
Ольгу схоронили, а на сороковой день после Олиной смерти родилась ее племянница Нина – та самая тетя Нина, которая и рассказала мне эту удивительную историю.
