Будучи студентом, приходилось мне подрабатывать. Учился в столице, от родителей далеко, да и в 90-х гг. мало чем они могли мне помочь: соленья, варенья да сала кусок. Зарплату не платили. А в столице с рублем было проще. Устроился помощником мастера в цех ковки. Изделия ковали разные, чаще оградки, заборы, кресты. Предложили мне мужики установщики калым. Могилы копать. Тем более за каждую могилу платили по-разному, сами понимаете, от статуса покойника зависело.
Очередная будущая могила предназначалась для генерала в отставке. Деньги за эту могилу предложили большие. По причине, что выкопать ее нужно было между уже существующих захоронений, не повредив надгробий.
Приступили мы копать с напарником. Мало того, что копать между могил, да еще и дождь. Земля, как камень, еле первый грунт сняли, дальше глина. Копать все сложней и сложней, ливень в яму льет. В жиже между могил возимся, промокли насквозь. И бросить — не бросишь: аванс взяли и срок к завтрашнему дню, похороны. Осень, холодно, сыро и темнеть начало, а могила по колено в глубину и воды в ней по щиколотку. Пошел мой напарник в сторожку погреться, я остался дальше в жиже копаться. Слышу за спиной — шлеп, шлеп — словно по плитке в ластах подошли.
— Кха, кха! Да, воды в могилке!. Надо бы отчерпать.
Такая злость меня взяла, думаю, надо же, умник, а то я сам не знаю. Сам дальше копошусь. Головы не поднимаю, про себя говорю:
— Черпать, ага. Завтра хоронить, где там?
Сам уж бросить все хочу. Напарник ушел с концами, кинул меня одного, ну да ладно, половину осталось выкопать. Тем более дождь перестал. А мужик стоит, глаз с меня не сводит, всем своим нутром чувствую. Так неприятно: ты что-то делаешь, а на тебя смотрят, еще и советы недельные раздают. А он и говорит:
— Ты края не зацепи, а то с тещей в одной могиле кому охота лежать?
Поднимаю голову посмотреть на мужика. Он сидит на оградке соседней могилы, на нем плащ с капюшоном и каска военная на голове. Типичный солдат с плакатов ВОВ. Мокрый весь и какой-то грязный, капюшон натянут, лица не разглядеть. И все вокруг словно в серых тонах, сумерки, холодно. Я продрог, что у самого уже кости замерзли, а он мне:
— Копай, сынок, и водицу ведром отчерпай. Я вот сынков своих под Брянском схоронил в сырости, сам понимаешь, фронт, бой за боем, не до убранства могилы. Так они ко мне с синими губами и ходили, и сапогами хлюпали.
Я молча дальше могилу копаю, уж немного осталось. А он сидит и продолжает смотреть, и молчит. Закончил копать, вылез, а он сидит неподвижно. И от его неподвижности и темноты вокруг на меня такой страх напал, что помчался я к сторожке и лопату бросил. Обернулся в его сторону, а он в могилу выкопанную спрыгнул. Я от увиденного вмиг в сторожке оказался, там мой напарник со сторожем под «шафе». Я им рассказал про этого солдатика, а они на смех меня подняли.
Утром пришел за расчетом да и воды вычерпать из могилы, лопату убрать. Подошел, а вода вся ушла похоже. Посмотрел по сторонам, а вокруг в два ряда могилы ветеранов и памятник солдата в каске метрах в семи от могилы, что я копал. Признаться честно, не по себе мне стало.
Могилы после это копать я перестал, да и по сей день кладбища вызывают страх.
