Автор: Игорь
Здравствуйте, уважаемый «Приключения. Тайны. Чудеса»! История эта произошла со мной в детстве. Было мне тогда лет семь, мы с бабушкой и дедушкой жили на заимке в семи километрах от села. Дедушка и бабушка ухаживали за табуном лошадей: зимой кормили и чистили, а летом выгоняли на пастбище. Во всяком случае, ты было до тех пор, пока в табуне не появился новый жеребец.
Был он красавец на загляденье: высокий, длинногривый, шея лебединая, а сам весь ослепительно белой масти, словно статуэтка из слоновой кости. Вот только глаза у него горели жутким дьявольским светом, точно огонь в них полыхал. Все восхищались жеребцом, вот только бабушка всегда недовольно ворчала: «Не нашей он масти! Все гнедые, а этот – словно снег! Да еще кличка у него, прости Господи, «Призрак» — надо же такую было придумать!»
Наступила весна, на солнцепеке уже стала появляться трава, и дедушка начал выгонять лошадей на пастбище. Но в одно утро он заболел, и табун погнали мы с бабушкой – деревенская детвора в те времена быстрее училась ездить верхом, чем ходить, так что к семи годам я уже уверенно держалась в седле.
День прошел спокойно, табун мирно пасся. Когда солнце уже клонилось к закату, бабушка решила гнать табун домой. В горах темнеет быстро, так что бабушка поспешила собрать табун – и вдруг Призрак, который спокойно вел себя весь день, встал на дыбы, дико заржал, а затем галопом понесся прочь. За ним кинулся весь табун, и нам с бабушкой только и оставалось следовать за ними.
Недалеко от того места в горах, где мы пасли лошадей, находилось небольшое ущелье, прозванное Ущельем Лешего. Пользовалось оно дурной славой: то человек в нем заплутает, то скотина пропадет бесследно. Вот к этому ущелью и привел Призрак табун.
Нагнали лошадей мы уже на самом дне ущелья. Верхушки гор еще освещало солнце, а вот на дне уже стояли густые сумерки. Лошади успокоились и пили воду из ручья, текущего по дну ущелья. У ручья стояла избушка с небольшим окошком. Вокруг уже совсем стемнело, не могло быть и речи о том, чтобы возвращаться по горам с табуном в такой темноте. «Здесь и заночуем», — решила бабушка и, открыв дверь, вошла в избушку. Вокруг была пыль, паутина, меж бревен торчал высохший мох – зато в глубине избушки стоял топчан. Мы с бабушкой стряхнули паутину и пыль, накрыли топчан потниками от седел и постелили плащ. Лошади на улице мирно лежали, иногда всхрапывая. Было уже совсем темно.
Мы с бабушкой перекусили и легли спать. Уснула я сразу, и разбудило меня прикосновение бабушкиной руки: она осторожно трясла меня за плечо. Увидев, что я проснулся, она другой рукой закрыла мне рот. Я взволнованно села на топчане. Из единственного оконца в избушку проникал лунный свет, и было видно, что бабушка к чему-то испуганно прислушивается.
Внезапно раздался топот копыт, а затем такое жуткое лошадиное ржание, что оно больше походило на вой какого-то животного, чем на голос лошади. Вновь послышался конский топот, потом все стихло… Бабушка осторожно подошла к двери и чуть-чуть ее приоткрыла. Луна ярко освещала ущелье, стояла полная тишина – а прямо напротив двери, взвившись на дыбы, стоял Призрак. Грива жеребца летела по ветру, морда была хищно оскалена, глаза горели бешеным огнем. Вскрикнув, бабушка быстро захлопнула дверь и крепко заперла ее, крестясь и читая молитвы. В ту же минуту дикое ржание раздалось вновь, вокруг избушки загрохотали копыта и засвистел ветер. Мы с бабушкой, обнявшись, сидели на топчане, и она беспрестанно читала молитвы.
Шум вновь стих, и стало слышно, как кто-то ходит вокруг избушки. Потом раздался скребущий звук, словно кто-то пытался выцарапать из пазов бревен остатки мха – и, наконец, шаги остановились у двери. Дверь резко дернули, потом еще и еще. Казалось, еще секунда – и дверь не выдержит и слетит с петель. Объятые ужасом, мы могли лишь молча смотреть на нее. Вновь все стихло – и тут раздался такой жуткий хохот, что эхо от него пошло по всему ущелью. А потом все началось сначала: топот копыт, свист, пронзительный вой…
Сколько мы так просидели – не помню. Очнулась я лишь от лая собак и мужского голоса, звавшего бабушку по имени. С трудом спустившись с топчана, бабушка подошла к двери и осторожно открыла ее. На пороге мы увидели пасечника, давнего друга деда, и его собак. Он рассказал, что утром заехал проведать деда – а тот посетовал, что мы с бабушкой и табуном до сих пор не вернулись домой. Пасечник взял собак, и они привели его к избушке на дне ущелья.
Бабушка рассказала о наших ночных приключениях, пасечник выслушал — и вдруг мы увидели Призрака. Жеребец стоял понурившись, передние ноги полусогнуты, голова низко опущена, глаза прикрыты, грива свалялась, его била дрожь, все бока были покрыты клочьями грязно-серой пены. Он еле держался на ногах. «А ведь это Леший на нем всю ночь катался», — сказал вдруг пасечник.
С тех пор Призрак стал таять на глазах, словно свечка, и вскоре его от нас увезли.
